В этой великой стране в воскресенье состоятся выборы. Результат предсказуем. Все играет на руку Путину и его людям: сообщническое молчание, нераскрытые убийства и страхи одинокого и беззащитного гражданина

Россия проделала трудный путь после развала СССР. На тернистой дороге к освобождению от патриархальной империи и заживлению ран, нанесенных местными фанатичными жрецами коммунизма, всегда, как мне казалось, можно было найти признаки прогресса. Не все достижения и личности, с которыми ассоциировалось у меня движение к демократии и модернизации, непременно оправдывали ожидания, но все же свет в конце тоннеля переходного периода, казалось, был.

Однако с каждым днем все труднее разглядеть этот свет. Я чувствую, что не могу быть оптимисткой. Если рассматривать ситуацию в соответствии с духом ее же конституции, в России произошла узурпация власти. Она никак не связана с тем, что большинство поддержит Дмитрия Медведева на формальных псевдовыборах 2 марта. Можно с большой долей уверенности утверждать, что для этого не потребуется даже затыкать рот слабой оппозиции, учитывая сакральную природу связи власти и общества.

Узурпация власти - следствие нарушения самой основы демократии: возможности выбирать. Правящий класс (Владимир Путин и его приближенные из органов безопасности и мэрии Санкт-Петербурга, начиная с Медведева) никогда не был склонен принимать вызов, угрожающий его позициям в Кремле, по крайней мере извне. Его страх настолько велик, что он борется с вымышленными врагами, как Дон Кихот с ветряными мельницами.

Российские руководители любят представлять себя спасителями нации, подвергающейся большой опасности, но их мотивы стремления к власти гораздо прозаичнее, о чем свидетельствуют прибыльные бизнес-империи друзей Путина - таких, как Юрий Ковальчук или Роман Абрамович, - и сомнительные сделки крупных государственных компаний типа "Газпрома".

Фактором сплоченности в политической системе, возглавляемой Путиным, является не благосостояние, порожденное ценами на углеводороды и другое сырье, которое в различных пропорциях распределяется в разных социальных группах. Глубинная связь взаимозависимых людей, делающих возможным существование этого режима, базируется на страхе: учителя боятся директоров школ, которые требуют давить на родителей учеников, чтобы те проголосовали. Местные чиновники и средства массовой информации боятся губернатора, который, в свою очередь, боится, что его отправит в отставку Кремль, где сходятся страхи директоров центральных телеканалов, судей, членов избирательных комиссий, глав ассоциаций и партий и многих других.

Маргиналы и внепарламентская оппозиция по определению свободны от этого специфического страха, свойственного ново-старой номенклатуре. Это их главное преимущество и - кто знает - возможно, один из способов вновь начать различать свет в конце тоннеля.

Наследник Путина Дмитрий Медведев неоднократно повторил слово "свобода" в своей программной речи 15 февраля в Красноярске. Однако слова в России обесценены и ничего не значат в отрыве от реальности, а будут ли они подтверждены на деле, Медведеву еще предстоит показать. Кто сегодня вспоминает о многочисленных кампаниях по борьбе с коррупцией? За время правления Путина Россия по уровню коррупции опустилась с 82-го места в 2000 году на 143-е место в классификации стран Transparency International. Крупные государственные предприятия сегодня не контролируются, а институты, которые должны их контролировать, в частности антимонопольный комитет, отказываются от своих функций в случае с "Газпромом". Какое доверие может вызывать правосудие, если судьи подчиняются директивам из Кремля или принимают решения с оглядкой на президентскую администрацию, если закон применяется избирательно для уничтожения противников, как это случилось с предпринимателем Михаилом Ходорковским? И что сказать о безнаказанных убийствах журналистов - Анны Политковской и других, менее известных, а также чиновников и милиционеров, расстрелянных за выполнение своего долга?

Два бесстрашных человека - бывший вице-премьер Борис Немцов и замминистра энергетики Владимир Милов - в своем докладе с помощью цифр показали несостоятельность пропагандистских заявлений режима о хороших экономических результатах. "Колоссальные возможности, открывшиеся благодаря сверхвысоким мировым ценам на нефть, Путин обязан был использовать на цели модернизации страны, проведение экономических реформ, создание современной армии, медицинской и пенсионной систем. Но этого не было сделано", - утверждают авторы доклада.

Самой серьезной инфляции в России подверглась не стоимость жизни (официальный уровень 2007 года - 11,9%), а слова. За словом "свобода", сказанным Медведевым, или формулой "диктатура закона", часто повторяемой Путиным, стоит скрытая система страхов. В официальном дискурсе утверждается, что Россия - страна, "вставшая с колен", заставляющая себя уважать, что число бедных сократилось с 29 до 16%, но Кремль источает страх, он боится простых вопросов и дебатов и страшится основных обязанностей. Страх внушается самой президентской администрацией посредством изощренного коктейля из угроз и предостережений. Призрак Сталина все еще здесь, и чиновники извлекают из памяти навыки самозащиты, развившиеся в эпоху террора. В частных беседах люди, интегрированные в систему, признаются в жутких опасениях. "У вас ведь есть дети?" - этот вежливо сформулированный вопрос сегодня в России повергает в дрожь даже самых смелых.

Такое пагубное измерение - не только российский удел, с ним можно столкнуться и в других европейских странах, но в российском случае оно характеризуется стремительным ростом. Под пагубным измерением я понимаю преступное сообщническое молчание, нераскрытые убийства, расследования против высокопоставленных чиновников, не начатые или прекращенные по политическим и экономическим мотивам, пренебрежение институционными обязанностями и, наконец, страх отдельного гражданина, одинокого и беззащитного перед лицом насилия. Истинным свидетельством перемен в России станет не снижение налогов, а сокращение этого пагубного измерения.

Режим, прежде чем пустить в ход свой каток, предоставляет выбор. У наиболее критично настроенных политиков был выбор: замолчать, вступить в "Единую Россию" или стать маргиналом. Либералы 1990-х разошлись. Одни надеются, что Медведев предпримет реформы и обратится к ним за помощью. Другие перешли в оппозицию.

Правящая команда создает идеологические конструкции по мере собственных возможностей, но, прежде всего, по мере своей профессиональной деформации. Ветераны спецслужб придумывают себе страну, где оправданно их полицейское и авторитарное вмешательство, и предлагают упрощенную и примитивную версию России. С их точки зрения Россия - ценный предмет, который надо оберегать от внешних врагов. Идеологи режима уклоняются от столь необходимого глубокого обсуждения российской истории и предпочитают собственные рецепты: несколько банок Сталина, несколько капель Ивана Грозного, немного Византии и разные залежавшиеся ингредиенты из супермаркета культуры. В результате получаются "исторические франкенштейны", подчас пугающие собственных создателей.

В таких обстоятельствах камарилья, правящая сегодня Россией, нуждается во внешнем контроле. Партия "Единая Россия" не может взять на себя эту функцию (по крайней мере, в настоящий момент), так как сама создана Кремлем для узаконивания его решений.

Для Запада Россия - сложный сосед. Игнорировать ее невозможно. Она обладает ресурсами и ядерным оружием, и мы едины, как сиамские близнецы, пусть это и очень большой сиамский близнец. У нас общие жизненно важные органы, мы спим на одной кровати. Проблема в том, как согласовать наши привычки, чтобы большой близнец с его личностными проблемами не напугал второго, играя по ночам со спичками. Отношения с Россией требуют от Запада большей интеллектуальной строгости, в том числе и по отношению к самому себе, а также принципиального неприятия нарушения закона.

Запад - не учитель России, но он должен научиться подавать пример. К России надо относиться серьезно, требовать, чтобы она выполняла принятые решения (в Совете Европы, Суде по правам человека), и привлекать ее к участию во всех организациях, разрабатывающих наднациональные правила.