По появившейся на днях информации, Путин, вероятно, мог стать жертвой покушения. Никто не знает, правда ли это, "однако не вызывает сомнений, что "национальный лидер" выстраивает свою кампанию на страхах и образе врага - причем прибегает к этой тактике не впервые", - пишет корреспондент еженедельника Focus Борис Райтшустер.

Выступая на стадионе "Лужники" в День защитника Отечества, Владимир Путин говорил о борьбе, о народе-победителе, угрозах для Отечества - и все эти громкие слова звучали так, будто Россия находится в состоянии войны. И вот через несколько дней один из государственных телеканалов сообщает о том, что спецслужбам удалось предотвратить покушение на главу российского правительства, которое якобы готовили чеченские исламисты. Теракт планировалось осуществить 4 марта - сразу после выборов.

"Как нечто само собой разумеющееся - не хуже тоста перед каждой опрокинутой рюмкой водки - при Владимире Путине официальные сообщения о всякого рода угрозах начинают множиться как раз в преддверии выборов, - замечает Райтшустер. - Так было в 1999 году, когда взрывы бомб и война в Чечне облегчили ему путь в Кремль. В 2004 году незадолго до выборов он отправил в отставку премьер-министра, которого позднее заклеймили как человека Вашингтона. В 2008-м был раскрыт заговор, целью которого было объявлено убийство Путина, - тогда, правда, в президентское кресло был посажен его ставленник Дмитрий Медведев. Многие жители страны, - продолжает знаток российских реалий Райтшустер, - считают, что информация о якобы раскрытых планах террористов, озвученная непосредственно перед выборами, - не что иное, как предвыборный маневр старого и, по всей видимости, нового президента".

В ходе анализа предвыборной тактики кандидата Путина становится очевидным, что бывший офицер КГБ искренне верит в то, что находится в состоянии войны. В качестве подтверждения своей мысли Райтшустер приводит цитаты из последнего выступления Путина в "Лужниках". "Борьба за Россию все еще продолжается. (...) Мы победим". "Мы не допустим, чтобы кто-нибудь вмешивался в наши внутренние дела, не допустим, чтобы кто-нибудь навязывал нам свою волю", - говорит премьер, напоминая, что россияне - "народ-победитель".

"Лейтмотивом предвыборной кампании Владимира Путина, который повсеместно навязывают его "доверенные лица" от заката до рассвета по всем каналам, становится утверждение, что победа оппозиции неминуемо приведет к гражданской войне, что за критиками Путина стоят внешние силы, которые хотят дестабилизировать и поработить Россию", - продолжает журналист, замечая, что традиция подпитывать образа врага и постоянно убеждать сограждан в наличие внешних угроз уходит корнями еще в советское прошлое.

"Однако так пылко и почти "на грани фола", как в ходе нынешней кампании, эта карта не разыгрывалась со времен развала Советского Союза. После волны массовых протестов против фальсификаций на парламентских выборах Путин и его окружение, видимо, серьезно занервничали", - говорится в статье. Страх перед "оранжевым" сценарием принял параноидальные черты. Райтшустер полагает, что это неудивительно: "Клану Путина, состоящему из его друзей, товарищей по КГБ и соседей по даче, есть что терять, - на сегодняшний день он контролирует львиную долю российской экономики и сколотил себе невероятные капиталы".

Как и прочие "долгоиграющие" правители, Путин теряет связь с реальностью - в том числе и потому, что фактически никто из его ближайшего окружения не рискует перечить ему, продолжает автор. "И когда Путин негодует по поводу действий НАТО, когда говорит о войне или заявляет о масштабных планах по вооружению, он не шутит. Кажется, он искренне убежден в том, что за протестами в Москве стоят американцы и важнейшей внешнеполитической целью Вашингтона является не что иное, как порабощение России". Подобный образ мыслей, полагает Райтшустер, маскирует от самого Путина горькую правду о том, что он сам, его политика и, прежде всего, фатально ошибочные оценки последних месяцев стали причиной, вынудившей его подданных выйти на улицы. Но вместо самокритичной оценки Путин позиционирует себя как последнюю надежду и бастион, как царя, который должен спасти свою империю от внешних врагов.

И его игра с огнем, национализмом и угрозой войны перестала быть игрой - он сам во все это поверил.