Через 60 лет после освобождения концентрационного лагеря Освенцим: выжившие узники поминают жертв геноцида

Гудок локомотива разрывает благоговейную тишину у подъездных путей. Свечи на рельсах напоминают о поездах, на которых сотни тысяч людей отправлялись в свой последний путь.

У 78-летнего Теда Леманна из американского Ричмонда от его 20-месячных страданий в Освенциме осталась только полосатая арестантская шапка. Попав в 1943 году в Освенцим, он потерял всю семью: "Я потерял отца, мать, бабушек и дедушек - всех. Вдруг я, 16-летний мальчишка, остался один-одинешенек".

Он не смог объяснить, что такое Освенцим даже собственным детям, не обращая внимания на вьюгу, вздыхает мужчина, которого до войны звали Тадеуш. Он, еврей польского происхождения жил в немецком Гдингене (Гдыня): "Даже здесь я все еще не могу понять, что тогда, собственно, произошло". Красный огонь вспыхивает в стилизованных каминах на железнодорожной платформе. Еще раз почти две тысячи бывших заключенных в этот холодный январский день приехали в Освенцим со всего света вместе с друзьями и родственниками, чтобы в 60-ю годовщину освобождения лагеря смерти помянуть жертв геноцида.

Большинство ветеранов Освенцима охотно откликнулись на приглашение принять участие в торжествах. Но многим помешали возраст и болезни, рассказывает 84-летний глава Польского союза жертв нацизма: "С каждым днем нас становится все меньше".

Ледяной ветер дует вдоль железнодорожной платформы, в конце которой, не испугавшись мороза, стоят пожилые узники в толстых зимних куртках и в бело-голубых полосатых шарфах, а рядом - более чем 40 глав государств и правительств.

Алина Дабровская работала неподалеку от развалин взорванного крематория. Из своего барака она каждый день видела, как вновь прибывшие направлялись от железнодорожной платформы якобы в душ, а на самом деле - в газовые камеры, рассказывает сегодня 81-летняя полька, которая в концлагере стала жертвой псевдомедицинских экспериментов.

Хрупкая женщина видела смерти тысяч людей, по сей день у нее в ушах звучит пение евреек, которых повесили чуть ли не перед самой эвакуацией лагеря. В первую же ночь в бараке она испытала шок, о котором не может забыть до сих пор, вспоминает Дабровская: "На нарах копошились бесчисленные остриженные наголо женщины. Так должен выглядеть ад, подумала я".

Труди Спайра из Каракаса перед своей первой встречей с местом, которое "лишило ее детства", принимала успокоительные таблетки. 72-летняя женщина вместе с сыном приехала в Освенцим. С 1945 года 27 января - это второй день ее рождения, день возрождения, говорит она.

Без речей политиков можно было бы вполне обойтись, пожимает плечами Тед Леманн: "Что они еще могут рассказать мне о Холокосте?" Но как "последний могиканин" своей семьи он просто был обязан приехать на торжества. "Но это был мой последний визит".