Бывший заместитель госсекретаря, автор дайтоновских соглашений по Боснии и советник Хиллари Клинтон Ричард Холбрук рассказал Le Monde, какой будет дипломатия кандидата от Демократической партии, если она будет избрана в ноябре

- Если Хиллари Клинтон будет избрана президентом, как вы поступите с наследием правления Буша?

- Все восемь лет администрация Буша руководствовалась исключительно необходимостью борьбы с терроризмом, в результате Соединенные Штаты двигались в совершенно неправильном направлении. Наша задача - обеспечить стране лидирующие позиции, а не гегемонию. Вернуться на верный путь непросто, это похоже на управление супертанкером: на нем не удастся сделать крутой разворот. Потребуется время и согласие обеих партий. В любом случае миссис Клинтон закроет тюрьму в Гуантанамо и пересмотрит некоторые положения закона о борьбе с терроризмом (Patriot Act), регулирующего антитеррористические меры на американской территории.

Иракский вопрос станет решающим на этих выборах, вне зависимости от того, кто будет в них участвовать: сенатор Маккейн или другой республиканский кандидат против Хиллари Клинтон или Барака Обамы, которым я восхищаюсь. Наше присутствие в Ираке - ошибка, которую придется долго исправлять. Миссис Клинтон глубоко уверена, что военного решения быть не может, только политическое. Если ее выберут, она в течение 60 дней начнет выводить наши боевые войска, по одной-две бригады в месяц. Она считает, что таким образом у иракцев возникнет более настоятельная потребность в достижении взаимопонимания. Я, со своей стороны, выступаю за федеральное решение. Ираком невозможно управлять из Багдада, как Францией из Парижа.

- Многие сунниты являются вашими союзниками в борьбе с "Аль-Каидой". Надолго ли?

- Положение американцев в Ираке улучшилось только после того, как сунниты стали нашими союзниками. Однако я не верю, что они превратились в наших друзей. Они правили страной 400 лет, но при этом были в меньшинстве; они не могут больше стремиться к власти. Их поддержка полезна, но как долго?

- Какими будут ваши отношения с Ираном?

- Если выберут демократа, политика изменится. Мы хотим наладить прямые связи с Тегераном. Франция может нам в этом помочь, потому что она ведет с Ираном прямой диалог. Администрация Буша руководствовалась абсурдной идеей о том, что можно одновременно сражаться в Ираке и бросать вызов Ирану. Эта идея неверна, и в ней - главная причина разногласий республиканцев и демократов. С Тегераном надо говорить не только о ядерной программе, но и о "Хамасе", "Хизбалле", энергетике и Ираке.

- Ваши разведслужбы сказали, что Иран прекратил военные ядерные изыскания еще в 2003 году. Что это изменило?

- Это существенное изменение. Это был настоящий бунт со стороны спецслужб, которые не захотели снова оказаться в положении марионеток, как было в случае с Ираком. Это настоящий реванш! Этот доклад, поразивший всех, в первую очередь самого президента, помог всему миру: теперь администрация Буша не сможет напасть на Иран. Возможно, меньшинство еще попытается, но у него ничего не получится: против этого будет руководство нашего генштаба. А также Конгресс.

- Как вы думаете, есть ли надежда на урегулирование палестино-израильского конфликта?

- Многие годы Буш ничего не делал. Конференция в Аннаполисе - это слишком мало и слишком поздно. Администрация Буша совершила огромную ошибку два года назад, когда настояла, чтобы "Хамас" участвовал в выборах, вопреки мнению Шарона и Абу Мазена. Теперь существуют две палестинские автономии! Главный вопрос для Палестины - не демократия, а мир с Израилем. Я всю жизнь боролся за демократию. Но я считаю, что приоритетная задача - создать в Рамаллахе правительство, способное установить мир. Вхождение "Хамаса" в правительство сделало решение этой задачи невозможным. Для этого региона, делая выбор между миром и демократией, я без колебаний выбираю мир.

- Есть ли альтернатива безусловной поддержке, предоставляемой Первезу Мушаррафу?

- Бушу нужно было поддержать его после 11 сентября. Но пакистанский президент не сдержал данные тогда обещания: установить демократию, бороться с талибами на афганской границе, ввести гражданское правление, обеспечить безопасность Беназир Бхутто. Нельзя говорить, что альтернативы Мушаррафу нет. Альтернатива есть всегда.

- Как следует реагировать на российский национализм? Была ли необходимость в системе противоракетной обороны на европейской территории, идею создания которой негативно восприняла Москва?

- Новой холодной войны не будет. Но великому сотрудничеству эпохи Бориса Ельцина пришел конец. Стремление России к восстановлению влияния вполне легитимно. Но она должна изменить свое поведение во многих аспектах. Самое худшее, что сделали русские, - отвергли план Ахтисаари по Косово. Они подтолкнули США и ЕС к созданию единого фронта борьбы за признание независимости края. Кроме того, русские пытались свергнуть Михаила Саакашвили в Грузии и вмешивались во внутренние дела Украины.

Что касается системы ПРО, я считаю, что в ней нет ничего хорошего, она показала свою неэффективность. Угрозу для Европы представляет терроризм, с каким мы столкнулись в Мадриде и Лондоне. Иранцы не станут запускать ракеты по Польше!

- Повлияет ли победа демократов на отношения с Францией?

- Длительный период натянутых отношений завершается. Республиканская администрация руководствовалась дурацкой идеей, что не надо говорить с теми, кто с нами не согласен. Но когда США и Франция едины, как в позиции по Боснии или по Косово, открываются огромные возможности. Именно так происходит в отношениях с президентом Саркози и Бернаром Кушнером. Последствия этого единства можно наблюдать в Иране, Афганистане и в вопросе климатических изменений.