В последние недели Россия и США преуспели в сглаживании противоречий, оставшихся после войны в Ираке. Однако оснований предполагать, что на первой после войны встрече, которая состоится в эти выходные в Санкт-Петербурге, двум президентам удастся восстановить стратегическое партнерство, очень и очень мало.

"На словах все страсти улеглись, - отмечает Алексей Абрамов, зампредседателя думского Комитета обороны и член либеральной партии "Яблоко". - Однако (конфликт в Ираке) нанес очень существенный ущерб".

Дебаты по вопросу о войне в Ираке показали, что глубокие противоречия разделяют и само внешнеполитическое ведомство России. Эти противоречия в прошедшем году привели к изменению российской политики, немало удивившей Вашингтон. "В России продолжается довольно жесткая битва", - заявил Сергей Караганов, ученый и советник Кремля. Битва разворачивается между теми, кто выступает за более близкие отношения с США, и традиционалистами в элите сфер внешней политики и обороны, которые поднялись к власти в десятилетия недоверия к США.

Ситуацию несколько углубляет российский календарь выборов. Российские чиновники уже предупредили Вашингтон, что в связи с приближающимися парламентскими выборами, намеченными на конец этого года, в ближайшие месяцы Путин не может занять более проамериканскую позицию из-за опасения потерять поддержку проправительственных партий и оказать пособничество коммунистическим силам. Особенно сложным для Москвы, которая издавна поддерживала ядерные программы Ирана, будет разрешение таких важных для Вашингтона вопросов, как подавление ядерных амбиций Ирана.

Конечно, после 11 сентября 2002 года Путин проигнорировал внутреннюю оппозицию и поддержал возглавляемую США войну с террором, а также не выступил против введения американских вооруженных сил в традиционно российскую зону влияния в Центральной Азии. К тому же он установил сотрудничество с американскими спецслужбами и не стал противиться расширению НАТО на Восток (в страны, некогда составлявшие Советский блок).

За это Путин получил огромную благодарность Вашингтона, которая приняла форму экономической и иной поддержки. Особенно важной для Кремля стала помощь Вашингтона в противодействии сепаратистам в Чечне.

Однако в традиционных вопросах внешней политики, например, в сфере контроля над вооружениями, прозападные изменения в политике Путина не приносят дивидендов. Путиным и его командой, поддержавшей прозападные изменения, двигал, в основном, прагматизм - сильно уменьшившаяся мощь России предполагала, что страна должна работать в сотрудничестве с Америкой, а не против нее.

Попытки Путина сбалансировать новый подход, не вызвав отчуждения оппонентов в правительстве, особенно осложнились после начала дебатов о войне в Ираке. Жесткая оппозиция войне Франции и Германии не позволила Москве занять более умеренную позицию. Это непременно создало бы впечатление того, что Россия более благосклонна к Вашингтону, чем к своим традиционным союзникам. Ранее умеренные представители Кремля заверяли вашингтонских чиновников, что Москва приложит все усилия к тому, чтобы внутренняя российская оппозиция не питала больших надежд, однако когда Россия пригрозила заблокировать любую попытку развязать войну, верх в России, похоже, взяли другие силы.

С началом войны страсти закипели еще больше. Российские чиновники обрушивались на Вашингтон, а государственные СМИ сосредоточились на количестве гражданских жертв и неудачах американских военных.

Но с ростом антиамериканских настроений в Москве Кремлю стало понятно, что попытка реквизировать главный вопрос оппозиции только усилила оппозицию в политическом отношении. Путин и его команда взяли ситуацию под контроль, и государственные российские СМИ быстро сменили тон повествования.

"Со стороны руководства было ошибкой превращать этот вопрос во внутренний", - подчеркивает Каганов.

В последние недели Россия не раз уверяла Вашингтон, что заинтересована в улучшении отношений. Были предприняты шаги для разрешения ряда не столь существенных, но не менее скользких вопросов, таких, как, например, российские ограничения на экспорт американской курятины. Москва также дала понять, что готова к сотрудничеству по вопросу противоракетной обороны, который является одним из приоритетных для администрации Буша.

Американские официальные лица считают, что Кремль начинает сближаться с Вашингтоном и в вопросе о растущих ядерных амбициях Ирана (появились доказательства того, что Иран разрабатывает не только гражданские ядерные программы, но и военные). Однако пока шаги России носят ограниченный характер, хотя Москва обладает мощным рычагом давления на Иран, поскольку строит там ядерный реактор стоимостью 800 млн долларов (673 млн евро). Россия настаивает на том, что реактор не имеет ничего общего с попытками создать ядерное оружие.

С такой же неохотой Кремль действует и против Северной Кореи.

Со своей стороны, Путин высказывает обеспокоенность ростом преступности в Афганистане и выращиванием там опиума-сырца, который угрожает стабильности России. Кроме того, Вашингтон так и не смог выполнить свои обещания и аннулировать ограничения, наложенные на Москву еще в советские времена.

Арбатов считает, Путин не сможет еще раз существенно изменить направление российской политики и сделать ее более проамериканской так, как он сделал это после 11 сентября. "Если Путин сделает это снова, он резко ослабит свою внутреннюю позицию", - заявил Арбатов.

В преддверии саммита ожидания американской стороны довольно умеренные. "Задача номер один - это вернуть отношения в прежнее русло", - заметил высокопоставленный американский дипломат.