Будущего как такового не существует. Существует множество его вариантов

Обычно считается, что историки занимаются изучением прошлого. Однако, если провести аналогии между вчерашним и сегодняшним днем, иногда появляется возможность высказать догадки о том, что произойдет завтра.

Семь лет назад мы с экономистом Бриджит Грэнвилл опубликовали в издании Journal of Economic History статью "Веймар на Волге". Мы доказывали, что события в России в 1990-е годы весьма похожи на происходившее в Германии в 1920-х. В частности, мы анализировали последствия высокой инфляции и утверждали, что в обоих случаях у нее сходные причины и последствия.

И в том и в другом случае послевоенное, утратившее имперские владения и пережившее революцию государство стремилось избежать массовой безработицы за счет щедрых трат. В то же время мощное промышленное лобби использовало слабость правительства, уклоняясь от налогов. Еще более усугубляла ситуацию необходимость изыскивать деньги на обслуживание огромного внешнего долга (в случае с Германией это были послевоенные репарации, в случае России - советские долги). Возросший бюжетный дефицит правительство могло компенсировать лишь печатая деньги. Люди теряли веру в национальную валюту, цены резко поднимались. Результатом кризиса, порожденного инфляцией, стала утрата веры не только в национальную валюту, но и в нарождающуюся демократию, которую обвиняли в происходящих неурядицах.

Не нужно напоминать, что ни одна историческая аналогия не может быть абсолютно верной. Российская валюта не пережила такого краха, как немецкая в 1923 году, пусть даже ежегодный показатель инфляции в январе 1992 г. приблизился к 300%.

Тем не менее, мы выдвинули догадку о том, что катастрофические события в российской экономике 1990-х окажутся для демократии столь же губительны, как и гиперинфляция -для немецкой демократии за 70 лет до того.

"Дискредитировав свободный рынок, власть закона, парламентские институты и открытую международную экономику, - писали мы, - инфляция в Веймарской республике подготовила идеальную почву для национал-социализма. В России трудности, которые сразу же повлекла за собой высокая инфляция, также могут в среднесрочной перспективе негативно сказаться на политической ситуации. Как и в Веймарской республике, люди, пострадавшие в ходе тех событий, могут поддержать агрессивные действия политиков, направленные против зарубежных кредиторов и внутренних спекулянтов".

Спустя семь лет человек, которому Борис Ельцин передал власть, когда наша статья как раз уходила в печать, многое сделал для подтверждения наших выводов.

Власть закона - краеугольный камень и либеральной демократии, и международного порядка. Однако на прошлой неделе российское правительство выказало свое презрение к закону, открыто отказавшись выдать главного подозреваемого в деле Александра Литвиненко, отравленного в Лондоне в ноябре прошлого года. По словам Королевской прокурорской службы, она располагает достаточными доказательствами для предъявления обвинений Андрею Луговому. Однако российская сторона настаивает, что его выдача противоречила бы конституции.

Кроме того, это может показаться досадным. Мир мог наконец услышать о том, как 10 микрограммов смертельного радиоактивного изотопа полония-210 переместились с некоего российского ядерного объекта в чашку с чаем в баре лондонского отеля Millennium. Скорее всего, именно там Литвиненко и был отравлен. Этому может быть лишь два объяснения: либо Литвиненко был убит по приказу российского правительства, либо - что не многим лучше - российское правительство не контролирует происходящее с радиоактивными веществами на своих ядерных объектах.

Весьма соблазнительно посчитать спор вокруг экстрадиции Лугового лишь очередной главой в давней и в основном неприятной истории англо-российских отношений. Это весьма похоже на очередной случай мести "зуб за зуб". Если мы не выдадим беглого российского магната Бориса Березовского, который бравирует тем, что якобы готовит заговор с целью свержения Путина, то почему русские должны экстрадировать Лугового?

Или же можно рассматривать этот спор в более широком контексте - как часть новой холодной войны, которая, похоже, разгорелась между Россией и Западом. Камней преткновения тут множество: американское вторжение в Ирак, российская помощь Ирану, американская система ПРО в Восточной Европе, российские трубопроводы в Казахстане... Звучат все более жесткие заявления. Лишь три месяца назад я присутствовал на выступлении Путина в Мюнхене, где он открыто предупредил, что "гипертрофированное применение силы" Америкой "ввергает мир в пучину следующих один за другим конфликтов".

И все же это не вторая холодная война. В отличие от 1950-х и 1960-х, Россия неуверенна в себе, она не чувствует себя в безопасности. Страна опирается на экспорт природных ресурсов, а не на способность конкурировать с техническими достижениями Америки. Россия - угасающая держава, ее население уменьшается столь быстро, что к 2050 году оно будет меньше населения Египта. Аналогия с Веймарской Германией ценна именно тем, что показывает опасность агрессивных шагов для борьбы с указанными слабостями.

Конечно же, Владимир Путин не Гитлер. Он не простой баварский капрал, а бывший офицер КГБ. Он спокоен и расчетлив, в отличие от суетливого и импульсивного Гитлера. Гитлер относился к немецкой экономике скорее как к средству реализации своих стремлений, вызванных манией величия. Путин же фактически выступает исполнительным директором корпорации "Россия". Она является основным акционером в системе, которая все больше напоминает то, что теоретики марксизма-ленинизма называли "государственным монополистическим капитализмом". Более того, у Путина есть преимущество, за которое немецкому диктатору приходилось бороться: огромное "жизненное пространство" и, что более важно, громадные запасы нефти и газа.

И все же режим Путина до ужаса похож на отступление от "Веймара на Волге", которое мы предсказывали семь лет назад. Под удар попали и зарубежные кредиторы, и спекулянты внутри страны. Он опирается на общество, которое утратило веру не только в закон, но и в свободный рынок, парламентские институты и открытую международную экономику.

Как мы и опасались, одним из первых шагов Путина стала кампания против "олигархов", больше всего нажившихся на приватизации, проведенной (с явными злоупотреблениями) при Борисе Ельцине. Был арестован Михаил Ходорковский, разрушена нефтяная компания ЮКОС. Запугав других олигархов, вынужденных уехать из страны или подчиниться, Путин начал обратную национализацию энергетических ресурсов России с опорой на государственные гиганты - компании "Газпром" и "Роснефть".

Почувствовали на себе удар и зарубежные инвесторы. Успешно снизив долю Shell в нефтегазовом проекте "Сахалин-2", теперь, похоже, Москва намерена поступить аналогичным образом и с BP, которой принадлежит солидная доля Ковыктинского газового месторождения. Как и прежде, тактика заключается в обвинении зарубежной компании в нарушении условий лицензии. Остается лишь решить, какую часть акций BP должна будет передать "Газпрому".

Внешне Россия при Путине осталась демократической страной. И все же несомненно, что в его президентство произошло разложение основ демократии. Со словами о "суверенной демократии" прямые выборы губернаторов были заменены системой президентских назначений. Оппозиционные группы теперь лишены возможности действовать свободно. В мае знаменитому шахматисту и критику Путина Гарри Каспарову и другим антиправительственным активистам не позволили сесть на самолет в Самару, где проходила встреча российского президента с лидерами ЕС.

За время работы Путина заметно пострадала свобода прессы. Три крупнейших телеканала ("Первый канал", "Россия" и НТВ) находятся под прямым или опосредованным управлением правительства. Журналисты, выступающие против властей, уже не чувствуют себя в безопасности. Всего восемь месяцев назад возле своего дома была застрелена журналистка Анна Политковская - лишь одна из 14 российских журналистов, убитых с момента прихода к власти Путина.

Повторимся: единственной версии будущего не существует, сценариев множество. Один из них состоит в том, что после ухода Путина (если он уйдет) с должности в следующем году политика России станет более либеральной. Но я бы не стал делать ставку на такое будущее. Более вероятен сценарий, при котором Россия, более-менее подавив недовольство внутри страны, начнет более агрессивно действовать на международной арене. Не забывайте: именно Путин возвратил старый советский гимн через год после того, как стал президентом Российской Федерации. И именно он назвал развал Советского Союза "национальной трагедией колоссального масштаба"

Гораздо большей трагедией станет, если Путин или его преемник постараются как-либо восстановить "империю зла". К несчастью, аналогия с Веймарской республикой заставляет предположить, что так и случится.