Саддам не являлся лидером сопротивления. Война стала для него неожиданностью, поскольку он полагал, что Париж и Москва ее предотвратят

Уже несколько месяцев международная общественность задается вопросом, осуществляются ли теракты в Ираке централизованно или кровавое ремесло - это удел местных ячеек сопротивления. Чем дольше не находилось ответа на этот вопрос, тем больше люди готовы были не только поверить в централизованное командование террористами, но и принять как само собой разумеющееся, что такое под силу лишь одному Саддаму, который, сидя в подполье, держит в своих руках все рычаги сопротивления. Ежедневный террор в Ираке все больше связывался с образом неуязвимого и непобежденного Саддама Хусейна, который из подземного командного центра управляет обширной сетью террористических бригад.

При этом все спецслужбы западного мира утверждали, что нет ни малейшего намека на существование единого командования террористическими группами в Ираке. Военные эксперты также оспаривали то обстоятельство, что Саддам все еще располагает средствами связи для централизованного руководства терактами, совершаемыми по всей стране.

Однако эти высказывания тонули в хоре голосов, поскольку слишком многие со злорадством наблюдали за тем, с какими сложностями сталкиваются вооруженные силы США. При этом симпатия к Саддаму, многие годы являвшемуся организатором массовых убийств, не была велика. Однако как средство, чтобы дать горький урок слишком много возомнившим о себе американцам, это обстоятельство вполне годилось. Так из потребности присмирить американцев почти автоматически возникла вера в могущественную террористическую систему, которой практически была доверена подготовка второго Вьетнама для американской "сверхдержавы".

Но вот наступило 14 декабря. Американские солдаты извлекли из норы под Тикритом старого опустившегося бомжа по имени Саддам Хусейн. Мог ли таким образом выглядеть человек, который, словно злой демон, управлял из подполья всем террором в Ираке? Пожалуй, едва ли. Тем самым за несколько часов рухнула теория о центральной роли Саддама в руководстве всей партизанской войной в стране.

Основания для этого однозначного утверждения вытекают из протоколов допросов захваченных американцами представителей политической и военной элиты старого режима.

Бывший вице-премьер Ирака Тарик Азиз дал при этом, пожалуй, самое важное показание. Он объяснил, что Саддам не верил в войну. Российские и французские дипломаты, выполнявшие в Багдаде тайную миссию, неоднократно уверяли его в том, что оба правительства остановят интервенцию, воспользовавшись своим правом вето в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций.

Следующие факты и высказывания подтверждают, что Азиз говорит правду: с одной стороны, еще до начала войны были получены данные разведки о наличии российско-французских "тайных каналов связи" с иракским правительством; с другой - версию Азиза подтверждают бывшие генералы Саддама.

Саддам чувствовал себя уверенно. Не только потому, что российские и французские посредники ручались за дипломатический успех своих правительств в СБ ООН; те же самые источники, что подтверждается Азизом и другими, также гарантировали Саддаму: даже если вдруг войну предотвратить не удастся, что само по себе практически невероятно, боевые действия начнутся с интенсивных и продолжительных воздушных атак; соответственно, в любом случае у Саддама будет достаточно времени для переговоров о перемирии, чтобы, оставшись непобежденным, добиться при посредничестве России и Франции почетного мира.

Выводы, которые сделал Саддам, оказались для него фатальными. Поскольку по его логике дело ни в коем случае не должно было дойти до войны на всей территории Ирака, подготовительные военные действия ограничились минимумом. Даже там, где были отданы соответствующие приказы, их исполнение не контролировалось, вследствие чего многие из необходимых мер просто не были приняты.

Раскрытые генералами Саддама обстоятельства объясняют, почему не были установлены минные поля, почему мосты не были подготовлены к подрыву, чтобы в случае необходимости можно было затормозить продвижение войск коалиции. Даже тогда, когда вместе с началом воздушных атак первые военные соединения союзников перешли границу Ирака, Саддам посчитал это, так утверждает Азиз, тактической уловкой и поначалу не принял никаких адекватных контрмер. Затем уже все развивалось слишком быстро, чтобы еще успеть организовать действенную оборону.

"Не было никакого централизованного руководства. Командование пятью иракскими армиями не было скоординировано, между ними не было налажено взаимодействие", - прокомментировал хаос в иракских вооруженных силах бывший командующий дивизией генерал Абед Мутлак Джубури.

Затем последовало высказывание Азиза, подтвержденное другими генералами и проиллюстрированное действительностью, которое, однако, и сегодня все еще вызывает недоверчивое покачивание головой: "Плана обороны Багдада никогда не существовало". И, само собой разумеется, не было плана центрального руководства партизанским движением. Никто из бывших иракских функционеров не захотел подтвердить даже то, что возможность партизанской войны рассматривалась серьезно.

На первый взгляд, настолько убедительная, заботливо взлелеянная теория о центральной роли Саддама в партизанской войне в Ираке оказалась химерой. То, как выглядел Саддам 14 декабря, свидетельствует о том, как он жил. После падения Багдада у него не было иной альтернативы.

После первой попытки обезвредить Саддама, предпринятой американцами в начале войны, которая стала возможной благодаря предательству главы иракских спецслужб, а может быть, и раньше, Саддам уже знал, что он больше никому не может доверять. Поскольку он на ранней стадии войны не воспользовался безусловно имевшейся у него возможностью бегства - в качестве российского "дипломатического груза" - в конце у него осталась только одна возможность: превратиться в подземную крысу.

Последнее зловещее доказательство отсутствия у Саддама рычагов управления послевоенным террором в Ираке - это течение событий после 14 декабря. Ничего не изменилось, по крайней мере, пока не изменилось. В Ираке продолжают взрывать и стрелять. Правда, можно предположить, что после краткого всплеска агрессия суннитов пойдет на спад; однако это еще долго не будет означать конца террора. Если так оно и будет, то Ираку предстоит еще один кровавый год.