В воскресенье главной новостью в шведских СМИ стала кончина 27 января в возрасте 91 года Ингвара Кампрада - создателя гигантской компании, торгующей мебелью по низким ценам, пишет региональный корреспондент Le Monde Анн-Франсуаз Ивер.

Весь день поступали все новые выражения признательности, говорится в статье. Премьер-министр Швеции Стефан Лёвен отдал честь "уникальному предпринимателю", который, по его словам, "черпал свое вдохновение как в своей большой приверженности к международному бизнесу, так и в своих действиях на пользу шведских компаний". Король Карл XVI Густав осыпал похвалами "истинного предпринимателя, чье дело всей жизни - компания IKEA - способствовала узнаванию Швеции во всем мире".

Безусловно, один из главных элементов построения мифа о компании IKEA и ее иконе Кампраде - влияние фирменного знака с цветами шведского флага, прославляющего скандинавское королевство за рубежом, передает журналистка. "Он разместил Швецию на карте мира", - беспрестанно повторяют повсюду после известия о его смерти.

Ежедневная газета Dagens Nyheter называет Ингвара Кампрада "шведским Генри Фордом": "Предприниматель создал не просто компанию, но к тому же стиль жизни и подход. Подобно тому, как автомобиль Форда ассоциировался с мобильностью, приведшей людей к современности, IKEA стала символом растущего среднего класса, который благодаря рыночной экономике и глобализации получил метод для создания собственного маленького мира по своему образу и подобию".

Как ни парадоксально, но Ингвар Кампрад, один из самых богатых людей в мире, любил позиционировать себя как патерналистский руководитель, проявляющий заботу о своих работниках - во всяком случае, шведских, - с которыми он каждый год праздновал Рождество в Эльмхульте, где все начиналось. В этом маленьком городке на юге Швеции он в 2016 году торжественно открыл Музей IKEA, прослеживая историю фирмы и ту роль, которую она сыграла в построении folkhemmet - шведского "народного дома", метафоры государства всеобщего благосостояния, указывает Ивер.

Способом подогревания интереса к этой легенде стала роль жителя деревни, немного простоватого и прижимистого на грани смешного, которую Кампрад играл всю свою жизнь. Это нередко привлекало к нему расположение его сограждан, готовых все ему простить, в том числе его нацистские симпатии во время Второй мировой войны и после нее, в которых он раскаялся, отмечает автор статьи.

Между тем, с течением лет и по мере разоблачений, этот миф захирел, передает журналистка. "Так произошло с ним, как и со всеми создателями культуры, которые были влюблены в Сталина или в Мао, - пишет издание Dagens Nyheter. - Их творение остается, а их ослепление убийственными идеологиями становится предметом изучения для историков и умелых полемистов".