Кто сказал, что борцы за экологию думают о лесных чащах, населенных оленями и кабанами, где мирно прогуливались бы любители природы, следящие за тем, чтобы не нарушать хрупкий и проблематичный баланс между человеком и окружающей средой? Увы, это идиллическое мнение очень далеко от реальности. Экологисты - такие же политики, как и все прочие, они предпочитают телестудии полутьме еловых лесов. В большинстве своем они сначала занимаются политикой, а уж потом экологией. Или, точнее, они используют экологию для занятия политикой. Если исходить из этимологии, которая редко обманывает и часто проясняет суть дела, экология - от ойкос (дом) и логос (слово, наука) - это прежде всего хорошее знание места, в котором мы живем, и сложных, двойственных отношений, которые устанавливаются между этим местом и нами.

Экологист в чистом виде, каким мы его себе представляем - это мудрый человек, рассказывающий нам о доме, который мы назвали Землей и в котором мы живем. Это очень непрочный дом, его стены раздвинуть невозможно, и лучше его содержать в чистоте, даже если нам, чтобы выжить, каждый день приходится приспосабливать его к своим нуждам. Мы всегда в ответе за него: справедливо и разумно заботиться о нем, чтобы потом им могли пользоваться наши дети. Поэтому экологист обязан быть благоразумным гражданином, добрым советчиком, задача которого - напоминать нам, что нельзя копать под фундаментом здания, чтобы найти там какие-то неизвестные богатства, если мы не хотим, чтобы его крыша в один прекрасный день не обрушилась нам на голову.

Нам хотелось бы, чтобы уважаемый экологист явился нам в образе древнего философа, этакого Марка Аврелия или Монтеня, и резонно сказал бы нам, что наше упрямое стремление переделать мир и взять от него больше, чем он может дать, может завтра сыграть с нами злую шутку. Но увы! Это всего лишь благие пожелания, и экологисты, когда они не защищают медведей и китов, чаще всего живут утопией, маскирующей наше бессилие перед упрямством фактов и печальными перспективами реальности. Они питаются мелкими социальными сюжетами и, похоже, гомосексуальные браки заботят их больше, чем исчезновение лесов Амазонки или дефицит пресной воды в мире. Впрочем, хотеть быть современными - это один из их грешков, ибо, как каждый знает, ничто не устаревает так быстро, как современность - не говоря уже о том, что всегда найдется кто-то современнее, чем ты. Если добавить к этому, что часто сердцем они ближе к левым, хотя, когда речь идет об экосистемах, они скорее показывают себя консерваторами, становится заметно, что, как и большинство людей, они полны противоречий.

Среди них есть даже марксисты, хотя Карл Маркс, как самый злостный капиталист, был одержим идеей радикально преобразовать природу, чтобы поставить ее исключительно на службу человеку, его потребностям, его желаниям - одним словом, чтобы она, как дерево, давала как можно больше плодов, пусть даже ценой своего полного истощения. По части экологических катастроф вряд ли кто-то уступит пальму первенства коммунистическим странам. Самым удачным фокусом, безусловно, стал поворот рек, пущенных на орошение обширных хлопковых плантаций. Режим гордился этим свершением, забыв, что в результате высохло Аральское море, а целый регион превратился в пустыню. Брехт, которому, как и всем, доводилось говорить полную чушь, голосами радостных колхозников пел гимны Мичурину и его коллеге Лысенко, знаменитые теории которых, казалось, позволяли "очеловечить" эту землю и навсегда превратить ее в рай.

Здесь речь шла уже не о выгоде, а о счастье... Выступления против подобного проекта до сих пор возмущают идеалистов, которые считают, что стремление защитить природу означает посягательство на человека и на его движение к светлому будущему. В этом они проявляют известное ослепление: трудно представить себе, как можно отделить природу от человека, ведь это так же абсурдно, как хотеть усидеть на спиленном суку. Да, в эпоху, когда каждый хочет владеть как можно большим количеством энергии, выступать против атомных электростанций - наивное и недальновидное донкихотство. В свое время Анри Лефевр, забытый марксистский философ, очарованный разрастанием городов, пророчествовал, что настанет день, когда можно будет попасть из Лиона в Марсель, не покидая города. Это уже почти достигнуто. Во всяком случае, из Ментона можно доехать до Марселя, а из окна все время будут видны дома. Кто помнит, как выглядело морское побережье департамента Вар пятьдесят тому назад, уронит слезу. Море и горы превратились в парки отдыха, куда приходят толпой, чтобы... убежать от толпы. Местные жители были первыми, кто хотел, чтобы здесь царил и правил бетон. Сегодня никто не может вернуться в прошлое. Мы стираем все следы. Чем больше человек полагает себя хозяином своей судьбы, тем больше он теряет власть над будущим. Что могут экологисты? Ничего! Разве что жалобно кричать, подобно Кассандре, защищать лемуров и иногда бередить нашу совесть.