"Dreikaiserbündnis", "Союз трех императоров" (Германии, России и Австро-Венгрии) - такова была, по мнению канцлера Бисмарка, магическая формула, которая должна была наконец скрепить здание континентальной Европы и тем самым привести в равновесие отношения старорежимной "старой Европы", вставшей на путь ускоренной модернизации, с англосаксонским миром, хозяином морей, опиравшимся на постоянное сближение между двумя берегами Атлантики.

Прошедшая на прошлой неделе новая трехсторонняя встреча (Франции, Германии и России), на этот раз - с участием нового канцлера, Ангелы Меркель, создала впечатление, что похожая формула, возможно, носится в воздухе и сегодня, в начале XXI столетия. Но задуманный Бисмарком "Союз трех" долго не продержался - то ли из-за неосторожных действий его неуклюжего преемника Вильгельма II (тезис, популярный в Германии), то ли из-за внутренних противоречий, которые эта формула скрывала в себе с самого начала (тезис, распространенный среди англосаксонских и французских историков). Неужели и новой формуле, рожденной сближением дипломатии Парижа, Берлина и Москвы, угрожает та же судьба?

Что касается первой модели, бисмарковской, то нетрудно понять, что именно не могло в ней нормально работать. Эта формула была слишком тесно привязана к сиюминутным интересам: за ней не стояло желания думать о более отдаленной перспективе. В общем, Бисмарк хотел одновременно держать под контролем усиление могущества индустриализировавшейся России, упадок многонациональной Австро-Венгрии, превращавшейся в федерацию, и сближение между католиками Юга и протестантами Севера в самой Германии, что требовало постоянно внимания к требованиям Вены. Но если логика внутренних германских процессов лишь усиливала австро-венгерское руководство, то российское руководство требовало от Берлина все более серьезных уступок. В итоге Германии пришлось бы смириться с российским экспансионизмом во владениях Османской империи и даже вступить в конфликт (при необходимости и на море) с Британской империей, полной решимости дать отпор российской экспансии. В конце концов даже Бисмарк счел такую цену чрезмерной, тогда как Париж, повергнутый в отчаяние потерей Эльзаса-Лотарингии и сознававший прочность своих мирных отношений с Лондоном, мог позволить себе стать одновременно банкиром и назначенным адвокатом потрепанной русской империи.

Попробуем разобраться, в чем заключаются сегодня концептуальные недочеты континентального триумвирата: речь идет о переориентации слабеющих отношений между Францией и Германией с придачей им дополнительной пикантности. С тех пор как Германия восстановила свое единство, союз с Францией стал для нее менее важным, чтобы не сказать больше. Что касается Франции, переживающей упадок своего старого постколониального глобализма и демонстрирующей относительное отставание на геостратегических аренах завтрашнего дня (это Индия, Китай и, безусловно, еще не родившийся турецко-иранский союз), то она уже не видит, в чем она может опереться на Германию после стабилизации евро. Более того, в Китае эти два крупных европейских государства выглядят скорее соперниками и конкурентами за контроль над некоторыми технологическими нишами. Но все меняется, если принять во внимание российскую перспективу: ни одно из государств "старой Европы" не в состоянии установить привилегированных партнерских отношений с русским гигантом, пусть даже уменьшившимся в размерах по сравнению с Советским Союзом.

Более того, еще на последней, горбачевской стадии этой истории советские стратеги с проницательностью, которая всегда их отличала, отказались от старой сталинской игры в "качели" между Францией и Германией: в свое время советская Россия попеременно заигрывала с каждой из этих держав, чтобы не дать им объединиться. Обеспечить технологическое возрождение России в условиях усиления Китая путем создания настоящего энергетического и индустриального симбиоза с расширенным франко-германским ядром - в этом действительно есть немалый смысл.

Но в сегодняшней ситуации, когда обоюдные связи еще недостаточно крепки, этой новой группировке сил нужно прежде всего убедить американцев и англичан, что она совершенно не намерена ущемлять их интересов. Дипломатия франко-германского "ядра" ни в коем случае не должна унижать британские интересы; возникновение континентального европейского полюса должно быть направлено лишь на усиление эффективности мировой антиисламистской коалиции, а не проявлять какого-то дружелюбия к серьезным и общим для нее идеологическим противникам. Если такой корректировки не произойдет, консервативная Германия будет и впредь смотреть в сторону Лондона, а непредсказуемая Россия примирится с Вашингтоном, предоставив Франции сомнительную честь убирать стол после банкета, не имея никаких перспектив. Этого, конечно, не хотелось бы: ведь новый союз "трех императоров" - это реальная формула, способная привести к стабильности наш бедный, страдающий многополярный мир.