Путинская Россия делает ставку на политику имперских масштабов

Хуже, чем атака Путина на критически настроенные СМИ в конце его первого срока, ничего быть уже не может, утешали себя оптимисты. "Может", - возражали пессимисты, и они опять оказались правы. На шестом году путинской эры, согласно ежегодному отчету организации Freedom House - американского мониторингового центра, который следит за демократией и правовыми принципами в государствах по всему миру, Россия поменяла статус "полусвободного" государства на "несвободное" и находится в одной лодке с такими мошенническими государствами, как Северная Корея.

Критика оправданна. Даже бывшие соратники властелина Кремля, такие, как бывший премьер Михаил Касьянов или только что ушедший в отставку советник Путина по экономическим вопросам Андрей Илларионов (оба далеко не "чистейшие демократы") публично дистанцируются от основных идей президента, некогда подававшего большие надежды: концепции "управляемой демократии" и жесткой "вертикали власти".

Однако опасения, что тоталитарный режим красных комиссаров возродится из пепла, преувеличенны. Определенные минимальные правовые нормы и принципы являются необходимым условием функционирования механизмов рыночной экономики, которые в России, хоть и в искаженной форме государственного капитализма, безусловно, утвердились.

Однако нельзя не обращать внимания на растущие антидемократические тенденции, которые находятся в разительном противоречии с принятой большинством россиян на всенародном референдуме в 1993 году конституцией. Сейчас губернаторов, которых раньше избирали на свободных выборах, назначает Кремль, а правосудие является независимым только на бумаге. Оппозиция в парламенте, где партия Кремля "Единая Россия" в результате свободных, но нечестных выборов имеет две трети мест, не может оказывать никакого влияния. Гражданское общество, которое до сих пор пребывало в зачаточном состоянии, теперь вообще находится под угрозой: новый закон о неправительственных организациях де-факто учреждает над НПО опеку государства, которое они, собственно, должны контролировать.

К этому нужно добавить растущие расистские настроения, которым частично открыто симпатизирует милиция и чиновничий аппарат, хотя для такого многонационального государства, как Россия, эти тенденции являются медленно действующим ядом, отравляющим единство федерации. Выражением этого является нежелание Кремля разрешить чеченский конфликт политическими средствами, т.е. путем переговоров с сепаратистами, которые в ходе идущего мнимого мирного процесса остаются ни с чем и переносят конфликт в другие регионы Северного Кавказа.

Также вызывает беспокойство растущее влияние спецслужб на внутреннюю и внешнюю политику, которая активно нацелена на восстановление былого имперского величия и при этом стремится к близости с союзниками, не считающимися образцами демократии: с Китаем или вовсе с Ираном и Узбекистаном - изгоями международного сообщества.

Стремясь восстановить суверенитет над воздушным пространством бывших вассалов Москвы, Кремль через близкие к государству концерны, такие, как "Газпром", все чаще использует российские поставки энергоносителей как средство политического давления. В случае с Украиной - в отместку за успешно проведенную "оранжевую революцию" и внешнеполитический поворот новых властей в Киеве.

Западная Европа пока безучастно наблюдает за происходящим. Однако растущая зависимость от российских поставок газа для таких стран с устоявшимися демократиями, как Германия, не является оправданием некритического отношения к российской политике. Тем более, что критика из Вашингтона в настоящий момент скорее контрпродуктивна, ибо администрация Буша несколько раз сбивалась с пути демократии, а кроме того, США ведут с Россией упорную конкурентную борьбу на ее бывшем "заднем дворе". Для Европы это шанс отважиться на перенос акцента с экономики на геополитику.