Интервью с Генри Киссинджером

Бывший госсекретарь США делает акцент на важности конструктивных трансатлантических отношений

- Коалиция в Ираке раскалывается. Сначала Италия, а вслед за ней Болгария объявили о выводе своих войск к концу года. Какими будут последствия?

- В настоящее время вклад европейских стран в безопасность не столь важен; главный вызов - политическая реконструкция этой страны. В ближайшие два-три года Ирак повернет или в сторону стабильности, или в сторону хаоса. Но если мы посмотрим на историю Европы, то увидим, что понадобились века, чтобы утвердилась демократия в сегодняшнем виде. Если Ирак добьется успехов без помощи союзников, европейцы будут пристыжены.

- А если будет провал?

- Мы все станем жертвами. Мы должны решать общую проблему нестабильности на Ближнем Востоке.

- Разве иракский конфликт не продемонстрировал необходимость легитимизации применения военной силы?

- Конечно, для одной страны усилия по созданию международной системы власти крайне обременительны. Но нельзя заменить силу абстрактной идеей законности. Проблема в том, чтобы найти равновесие между безопасностью и легитимностью. Американская проблема - придать легитимность силе. Европейская проблема - признать, что право должно иметь объективные основы, которые сочетаются с необходимостью достижения безопасности. Необходимо найти гармонию между этими двумя концепциями.

- После Ирака, вы полагаете, Соединенные Штаты будут более склонны принять точку зрения европейцев по "мягкому давлению" в конфликтных ситуациях?

- Америка не правит миром и не должна пытаться этого делать. Если европейцы хотят испробовать путь "мягкого давления", они должны иметь такую возможность. Главное, чтобы это было соразмерно проблеме. Что касается Ирака, то здесь целью является завершить военный этап. Но пока без военных там не обойтись.

- А Иран, где Европа применяет дипломатию, чтобы убедить правительство отказаться от ядерного оружия?

- Иран - хороший испытательный стенд как в том, что касается темы нераспространения, так и в плане сотрудничества с европейскими партнерами. Мы должны поддержать их усилия. Тестом станет успех или провал попытки. Если стороны зайдут в тупик, а я считаю это возможным, тогда придется решать, какие другие меры использовать.

- Вы думаете, что Европа готова на этот шаг, если дипломатия не сработает?

- В нынешней ситуации не готова. И это будет еще одним кризисом. Если мы согласимся, что Иран станет ядерной державой, Египет, и Турция, и другие последуют его примеру. Мы будем жить уже в другом мире, где в каждый момент будет существовать опасность, что ядерные материалы окажутся не в тех руках. Это проблема, которую нельзя игнорировать.

- Насколько реален военный вариант решения?

- Еще не пришло время обсуждать сценарий возможной интервенции в Иран. Сейчас необходимо выяснить, какие существуют альтернативы, и понять, можно ли применить общий подход.

- Другой конфликт в трансатлантических отношениях связан с требованием Европы снять эмбарго на продажу оружия Китаю.

- В Америке я один из самых активных сторонников целесообразности установления тесных отношений сотрудничества с Китаем. Необходимо предпринять все возможные усилия, чтобы интегрировать Китай в международное сообщество. Но я не думаю, что эмбарго является достаточным пространством для этого сражения. Европа говорит: "Отменим санкции, но не будем продавать оружие". Тогда зачем спорить? Не исключено, что предложение об отмене эмбарго имеет целью спровоцировать Соединенные Штаты, но думаю, что некоторые американцы слишком перегибают с ответом.

- Мы еще нуждаемся в трансатлантическом альянсе как в основе международных отношений?

- Я сформировался в мире, где трансатлантические отношения были психологической необходимостью. Для Соединенных Штатов они были символом преодоления изоляционизма. Для Европы - средством обретения собственной истории, ее достоинства и ее роли. Для Германии, в частности, проблема заключалась в том, чтобы восстать из полной изоляции и восстановить доверие. Это духовное наследие моего поколения утрачивается по обе стороны Атлантики. Но я все еще убежден, что трансатлантические отношения имеют ключевое значение, поскольку просматривается появление беспрецедентного сценария. Мы еще увидим утверждение Китая, Индии, новой национальной политики Японии. В Индонезии несколько сотен миллионов жителей. Все эти страны будут объединены между собой процессом глобализации. Поэтому возникает вопрос: западные нации, развивающие параллельные культуры, смогут идти параллельными курсами в политике? Будут ли они подходить к решению проблем с позиций общности или в соответствии со старой традицией национальных государств?

- В Америке неоконсерваторы будут продолжать доминировать во внешней политике?

- В Европе преобладает карикатурное, преувеличенное восприятие Буша и республиканцев. Европейцы должны понять, что это сильный президент с большими лидерскими возможностями, возглавляющий республиканскую партию, члены которой придерживаются самых различных позиций. Внутри партии имеются люди, придерживающиеся открытых позиций в международной политике, либеральные по вопросам социальных реформ. Другие - более "воинственные". Неоконсерваторы пользуются влиянием, но не доминируют.

- Но на первый план вышли такие ястребы, как Пол Вулфовиц, заместитель министра обороны, которого Буш избрал в качестве кандидата от США на пост главы Всемирного банка.

- Любой, кто знал Вулфовица как посла на Филиппинах и в Индонезии или как заместителя госсекретаря по Азии, может подтвердить, что он был достойным проводником демократии и социального прогресса в этих странах. Противники будут удивлены его ментальными способностями. Думаю, что в отношении демократии и социальных реформ он является прогрессистом.

- А что вы думаете о другой кандидатуре, достаточно спорной, Джона Болтона на пост постоянного представителя в ООН?

- Он совсем другой, он консерватор-традиционалист.

- И сторонник однополярности.

- Вопрос однополярности и многополярности более сложен, чем его часто представляют в Европе. Он возникает преимущественно тогда, когда появляются серьезные расхождения во мнениях. Каждая страна должна решить, продвигать ли вперед свою политику или подвергать цензуре собственные убеждения в пользу безопасности в отношении других стран. Все зависит от важности проблемы.

- По Ираку Германия объединилась с Францией и другими европейскими странами.

- А мы были с Великобританией и другими странами Европы. Но теперь следует понять, сможем ли мы еще найти общность интересов.

- Сейчас много говорят о поправке к американской конституции, разрешающей американцам, рожденным за рубежом, как Арнольд Шварценеггер, выдвигать свои кандидатуры на пост президента. Эта тема вам знакома, потому что она обсуждалась, когда вы стали первым "иностранцем"- госсекретарем.

- Совершенно очевидно, что эта поправка не пройдет, политики не согласятся с присутствием еще одного конкурента. Изменение конституции - процесс, требующий десятилетий. Это может произойти, но не из-за таких людей, как я или Шварценеггер, а благодаря влиянию латиноамериканцев. Рано или поздно эта часть населения выдвинет своего кандидата.

- В 2008 году Соединенные Штаты уже будут готовы к женщине -президенту? Некоторые поговаривают о противостоянии Кондолизы Райс и Хиллари Клинтон.

- Кондолиза Райс не может выдвигать свою кандидатуру, потому что является госсекретарем. Она должна уйти в отставку за год до выдвижения своей кандидатуры. Не думаю, что она это сделает, хотя уверен, что она обладает необходимыми способностями. Хиллари действительно этого хочет. Она уже проходила квалификацию. Но кто может знать, какие тайные предубеждения могут всплыть при тайном голосовании?