Что, действительно гнусный газовик топает по холодным просторам Сибири? Судя по истерике вокруг российского газа, похоже на то. В марте у министров энергетики стран G7 произошла стычка с Россией из-за "энергетической безопасности", и эта тема наверняка будет в числе приоритетных, когда главы государств G8 соберутся на саммит в Петербурге.

На первый взгляд, эти опасения оправданны. Российские политические раздоры с Украиной вокруг газовых тарифов в начале января отразились на поставках газа в Европу. Это напугало Германию и повлекло за собой заявления, что Россия занимается "трубопроводной политикой". В середине марта Путин объявил, что Россия построит газопровод стоимостью 10 млрд долларов из Сибири в Китай. Это огорчило не только Евросоюз, но и Японию и Америку, жаждущих газа. Обе страны хотят получить доступ к новому российскому газу (поступающему не по трубам, а в форме сжиженного природного газа). Китайская договоренность посеяла также страхи, что Путин планирует использовать уникальные ресурсы страны для создания картеля поставщиков газа наподобие ОПЕК.

Действительно ли Россия поставит мировую экономику на колени, проводя "трубопроводную политику" и создав некий "ГОПЕК"? Не замирайте в страхе. Если оставить в стороне бряцание оружием, трубопроводы - негодный инструмент для введения эмбарго. Поскольку газ из трубы невозможно быстро перенаправить на мировой рынок, поставщик, вводящий эмбарго против своего потребителя, в результате теряет деньги, которые мог бы получить за газ. Этим объясняется то, что Россия быстро пошла на попятный в январском противостоянии с Украиной, когда ее главный клиент - Германия - начала публично ворчать. Как показывает долгая история энергетических эмбарго, даже самому отвратительному режиму нужны деньги, чтобы кормить свой народ.

Идея о ГОПЕК тоже притянута за уши. Мировые газовые резервы гораздо больше резервов нефти и распределены они равномернее, поэтому режимы с картельным мышлением, не допускающие иностранные инвестиции, войдут в стагнацию вне зависимости от того, сколько у них газа. Именно поэтому недружелюбная Венесуэла потерпела неудачу по сравнению с открытым для инвесторов Тринидадом, а Катар стал Меккой сжиженного газа, тогда как его богатые газом соседи, Иран и Саудовская Аравия, остаются нетронутыми. Кроме того, могущество Саудовской Аравии на нефтяном рынке зиждется на крупных финансовых вливаниях в дополнительные мощности. Поскольку стоимость строительства дополнительных мощностей для сжиженного газа намного выше, чем для нефти, никто не будет их строить.

Если G8 хочет совершить что-то полезное в сфере энергетической безопасности, "восьмерка" должна сосредоточить усилия на либерализации рынка. Обещания России быть надежным поставщиком газа звучали бы убедительнее, если бы Путин перестал тормозить частные инвестиции в энергетический сектор и открыл доступ к трубопроводной сети страны. Еврокомиссия должна повести наступление на страны, препятствующие либерализации энергетического сектора (особенно Францию и Испанию). И только если Америка покончит с бюрократической процедурой выделения участков для строительства терминалов сжиженного газа, она может быть уверена в росте поставок этого чистого топлива, имеющегося в изобилии.

Вывод: никакого гнусного газовика не существует. Недавний шум вокруг России поднялся из-за того, что мировой рынок газа пока не так прозрачен и не так мобилен, как рынок нефти. Но есть предвестники перемен. Ожидается, что в начале апреля "Газпром" объявит, какие иностранные компании будут участвовать в проекте Штокман. Штокмановское месторождение на дне Баренцева моря так велико, что его газом можно обеспечивать все потребности Европы на протяжении семи лет, хотя, благодаря гибкой технологии сжиженного газа, он может попасть и в Америку.

Главная опасность нынешней паники в том, что политики могут повернуть вспять либерализацию рынка. Если же они обеспечат прогресс в этом деле, газовое будущее выглядит далеко не так мрачно. Как показывает пример Штокмана, динамичная связь мировых рынков и технических новаций пока оказывается противовесом ГОПЕК.