Проводить время в России - в некотором роде все равно что принимать Lariam, психотропный препарат от малярии: и первое, и второе противопоказано лицам, склонным к нервозности. Джонатан Димблби, видный британский тележурналист, сам откровенно признается, что находился в состоянии сильной эмоциональной неуравновешенности, пока странствовал от заполярного Мурманска до Владивостока. Обескураживающие своими масштабами ландшафты и частенько хамское поведение окружающих людей не повышали настроение Димблби, но в результате у него, пожалуй, обострилось восприятие: он реагировал на увиденное то с благоговением, то с ужасом, то с досадой.

Уродливый авторитаризм Кремля Владимира Путина и напористая позиция России в дипломатических отношениях, вскормленная энергоносителями, ныне уже описаны подробно. Но существует не так-то много достойных внимания репортажей о жизни простых людей на громадном, эксцентричном российском континенте в путинскую эпоху. Таким репортажем являются проницательные путевые заметки Димблби. Он описывает зловещую призрачность Санкт-Петербурга, микро-культуры (и остроносые туфли) Кавказа, отчаяние Беслана, волшебство усадьбы Толстого, вопиюще-опасные дороги и ужасные гостиницы. Он подметил, что, произнося тосты, русские преображаются, что в длительных переездах по железной дороге есть своя романтика, а на вокзалах царит убожество. Он повстречался с карельской ведьмой, сибирским шаманом и дикими конями, обитающими в горах Алтая. Посетил роскошную московскую banya. Выпил много водки.

Попутно он вставляет в повествование занимательные краткие описания ряда ключевых драматических событий российской истории, в том числе освоения Сибири, трагического благородства декабристов и неописуемой блокады Ленинграда. Он встречается с почти святыми людьми, которые могут появиться на свет лишь в странах с очень тяжелой историей: самоубийственно-храбрыми журналистами из Самары, активистами экологического движения с Урала, героическим сотрудником программы по помощи больным СПИДом в Иркутске. Эти фигуры вносят разнообразие в повествование, которое иначе казалось бы удручающим парадом злодейств.

"Мы воруем, - говорит браконьер, добывающий осетров в Прикаспийском регионе, - и воровство нас не коробит, потому что воруют все". Димблби обращает внимание на бандитизм правительства на всех уровнях, откровенное вымогательство и коррумпированность на всем жизненном пути - от колыбели до могилы - с которой россиянам приходится иметь дело просто чтобы выжить. Он удачно передает роковое сочетание дикарского безразличия со стороны правителей страны и досадного фатализма подданных. Его постоянно озадачивает то, что в глазах западного человека выглядит противоречием: россияне, с которыми он знакомится, - образованные и искушенные, настроенные на приобретательство люди, в то же самое время относятся к демократии со скептицизмом, переходящим во враждебность. Систему, созданную Путиным, Димблби именует "зашифрованно-фашистской".

Димблби любит русскую литературу и в своих путешествиях слышит отголоски Толстого и Гоголя. Но он не является специалистом по России (его поездка была связана со съемками телесериала для BBC), а потому допускает некоторые ошибки и упрощения - например, в связи с Чечней и делом ЮКОСа. Но именно в этом состоит главное достоинство его книги. Глядя глазами неофита, он воспринимает бытовые несправедливости, с которыми обычно свыкаются более опытные обозреватели России, - например, использование рабского труда недоедающих молодых призывников или рутинные притеснения рабочих-мигрантов - как вопиющую безнравственность. Чувство отвращения в Димблби смягчается зачарованным интересом, который Россия каким-то загадочным образом тоже вселяет даже в самых скептичных гостей.

Также по теме:

У постсоветской России очень много проблем (The Times)