В вопросе определения того, кому быть следующим президентом, Россия, в отличие от других стран, не является настоящей демократией. Владимир Путин назначит преемника как некий ненаследственный монарх, и всенародное голосование лишь ратифицируют его выбор. Однако простые россияне играют свою роль: сейчас Кремль предлагает им кандидатов в рамках кампании, по сути являющееся неформальными праймериз в российском духе. "Выборы" состоятся лишь в начале 2008 года, однако исход будет известен раньше.

Это состязание уже во многом определяет происходящее в России, где сейчас все политические события рассматриваются через преломляющую линзу преемственности президентской власти. Теории заговоров, многие из которых лицам непосвященным кажутся нелепыми, связывают с "вопросом-2008" абсолютно все - от убийства в начале этого месяца журналистки Анны Политковской до противостояния с Грузией и периодических чисток в рядах бюрократов.

Когда Кремль при Борисе Ельцине в 1999-2000 годах привел Путина к власти, его изображали антитезой предшественнику - лидером трезвым, спортивным и полным суровой решимости вести кровавую войну в Чечне и "мочить террористов в сортире". Спустя шесть лет его вероятный наследник, которого активно продвигают контролируемые государством СМИ, представляет иные идеи о будущем страны.

Дмитрий Медведев, которого в прошлом году Путин сделал вице-премьером, олицетворяет версию России как современного, хотя и измученного проблемами государства. Медведев контролирует так называемые национальные проекты Путина - государственные инициативы в области здравоохранения, образования, жилищного строительства и сельского хозяйства. Публично он говорит преимущественно о внутренних проблемах (хотя обычно не самых насущных - о разгуле коррупции, беззаконии и жестокой ксенофобии).

Другой основной претендент, министр обороны (и также вице-премьер) Сергей Иванов воплощает иное представление о будущем России - великой и защищенной до зубов имперской силы. Недавний раскол с Грузией, спровоцированный шпионской историей, укрепил позиции Иванова, хотя их продолжают подрывать вечные скандалы по поводу коррупции и жестокости в вооруженных силах. Кремль, похоже, хочет влиять на весь политический спектр. В данный момент он создает новую политическую партию, нацеленную на склоняющихся к левому и националистическому лагерям избирателей, однако такую же лояльную, как и раболепно зависимое парламентское большинство.

Россия, возможно, и не демократия, но и не абсолютная тирания, говорит Дмитрий Саймз из Центра Никсона в Вашингтоне. Кремль хочет угадать общественное настроение и тестирует на телевидении и в опросах общественного мнения своих кандидатов и идеи, которые они олицетворяют. В то же время он прилагает все усилия, чтобы гарантировать, что не возникнет никакой независимой альтернативы. Находясь с визитом в Москве, госсекретарь США Кондолиза Райс выразила обеспокоенность двумя кремлевскими методами: тем, что он заставил замолчать СМИ, и произвольным применением нового закона, который регулирует деятельность неправительственных организаций. Голосование (и подсчет голосов), вне всякого сомнения, также будут жестко контролироваться. Российские либералы угнетены, чувствуя безнадежность своих усилий сорвать "коронацию".

Однако для Кремля все еще остаются риски, и один из них - сам Путин. Рейтинг одобрения президента чуть-чуть не дотягивает до 80%. Эта "ультрапопулярность", отмечает Сергей Марков, политический консультант со связями в Кремле, похожа на ценный вклад в 2008 год: опросы общественного мнения показывают, что многие россияне проголосуют за любого, на кого им укажет Путин. Однако некоторые говорят, что если они не смогут проголосовать за Путина, то будут голосовать против всех. Его имперский стиль правления - в образе хорошего царя, окруженного недорабатывающими министрами, - подавляет популярность других. Кто бы ни стал наследником, возможно, ему будет не хватать влияния, чтобы справиться с кризисом, например, с падением цен на нефть, от которой зависит российская экономика, или с возобновлением крупномасштабных террористических актов. Михаил Касьянов, бывший премьер-министр, ставший оппозиционным лидером, предсказывает развертывание национального кризиса после умело подтасованных выборов.

Другой риск коренится в единственной реальной форме политической конкуренции в России - конкуренции между кремлевскими группировками. То, что казалось мирной передачей власти от Ельцина Путину, оказалось процессом, имевшим своих жертв - в лице олигархов ельцинской эры, впоследствии оказавшихся за решеткой или высланных. Так что борьба за наследование власти также является борьбой за влияние, интересы и свободу. Лилия Шевцова из Московского центра Карнеги полагает, что раскол внутри элиты может обернуться возникновением яркого авторитарного кандидата.

Или, что более вероятно, это может послужить ободрением для Путина в качестве повода остаться у власти. Совсем не обязательно последует изменение российской конституции в отношении третьего президентского срока, к чему невнятно призывают время от времени региональные политики. Есть и другие способы, такие как перераспределение полномочий между президентом, правительством и парламентом. 25 октября в ходе телевизионного общения с народом в самодержавных традициях Путин намекнул на это, таинственно заметив, что сможет влиять на жизнь страны и после 2008 года.

Президентство Путина имеет одну общую с его предшественником черту: непрозрачность. Путин, как правило, уклоняется от неудобных тем. Не исключено также, что он держит в резерве еще одного кандидата, чтобы защитить преемника от нынешней внутренней борьбы. Однако он более методичен, чем его предшественник. Вероятно, к следующей осени он захочет "помазать на царствование" своего избранника, сделав его премьер-министром. А усиленная пиар-компания может начаться и раньше. Вероятно, россияне быстро поймут, какой выбор сделан от их имени.