Турция держит Армению в изоляции, прежде всего, из-за конфликта вокруг Нагорного Карабаха. Осмотр места преступления в Степанакерте

Город лежит, словно на ладони. Это плохо в военные времена, когда вражеская артиллерия легко может стрелять с горных высот по домам и площадям. Это плохо и в мирное время, как сейчас, когда в Степанакерте осталось всего 50 тысяч жителей.

От столицы Армении Еревана до Степанакерта семь часов быстрой езды. Последние 40 километров шоссе, уложенное словно при помощи лопат, вьется по скалам. И вот уже позади ничейная земля, опустошенная территория на въезде в Нагорный Карабах, область, которую армянские войска отняли у азербайджанцев. Нет, она отсюда никогда не уедет, тихо говорит девушка. "Я всегда здесь, каждый день, каждую неделю".

Политический тупик

Мягкий голос за стойкой свидетельствует об однообразной жизни, которую Степанакерт уготовил своим жителям. Дорога в столицу Нагорного Карабаха, автономной республики, уже неоднократно торжественно объявлявшей о своей независимости, но никем в мире не признанной, - это один из политических тупиков Кавказа. Отсутствие официального почтового сообщения, трудности при обычных телефонных разговорах, мир, который можно увидеть только по телевизору.

Гохар - так, как выяснилось, зовут девушку. С тех пор как она со своими родителями вернулась в Степанакерт из Карачаево-Черкесии, другой кавказской республики, на этот раз российской, прошло одиннадцать лет. Война как раз закончилась. Теперь Гохар называет своего шефа, полного мужчину с тяжелой крестьянской походкой вразвалочку, "господин директор".

Грабеж

"Господин директор" возводил на своей земле три своих маленьких отеля постепенно, последний открыт всего лишь месяц назад. И пусть в карабахских деревнях остаются следы войны и грабежей, но Степанакерт одержимо строится. Новые рестораны, новые магазины, новое здание парламента, будто таким образом можно было вычеркнуть совместное советское прошлое армян и азербайджанцев, христиан и мусульман.

"Хорошие перспективы, - говорит заместитель министра иностранных дел, - хорошие виды на будущее республики, не только из-за туристов, которые сейчас снова приезжают, чтобы провести в горах экзотический отпуск. Еще есть новый консервный завод, золотые и медные прииски". Масис Маилян осторожно снимает с полки два фотоальбома. Замок Шёнбрунн и виды Пратера, школа верховой езды - память о девяти месяцах учебы в Дипломатической академии Вены в конце 90-х годов. В Вене же, в штаб-квартире ОБСЕ, вот уже скоро 15 лет рассматривается конфликт вокруг Нагорного Карабаха.

Система безопасности

Возможно ли, что азербайджанцы когда-нибудь смогут вернуться? "Только если республика будет признана на международном уровне, - говорит Карен Оганджанян, - а я самый либеральный человек в Карабахе. Признание позволит нам создать политическую систему безопасности".

Оганджанян, внук царского полковника Даниэля Бек-Пирумова, который в 1918 году разбил турок в битве при Сардарапате в Восточной Армении, критикует попытки демократизации в мини-республике в лучшем случае половинчато - что же касается внешнего положения, то здесь он на одной линии с президентом.

Диаспора

Аркадий Гукасян, президент Нагорного Карабаха, опирающийся на маленькую армию, которая все еще считается самой боеспособной в Закавказье, на деньги армянской диаспоры и дорогу жизни из Еревана, принимает визитеров в здании прежнего партийного актива. Гукасян, бывший журналист, - элегантный мужчина. "У нас нет общего пути с Азербайджаном", - говорит он и тянется за сигариллой.

Он часто пытается себе представить, что такое быть Ильхамом Алиевым, президентом соседнего Азербайджана. "Я бы говорил весь день: "Я люблю армян" - так же, как Саакашвили в Грузии говорит о "братьях" в Абхазии и Осетии. Но Ильхам Алиев ничего подобного не говорит, и за иронией Гукасяна скрывается холодная решимость: никогда больше не отдавать Карабах в руки азербайджанцев.