Российский историк Ирина Щербакова говорит в интервью Die Zeit о том, как население Советского Союза переживало эпоху холодной войны, а затем и распад великой империи.

"Я выросла в атмосфере конфронтации, в мире, поделенном надвое, - рассказывает историк о своем детстве в Москве 1950-х годов. - Железный занавес был для меня фактом скорее необратимым. Я жила с уверенностью, что никогда не смогу поехать на Запад".

При этом, добавляет она, представители той среды, в которой проходило ее детство и юность, не верили пропаганде. "Конечно, какое-то воздействие она оказывала и на нас, однако мы трезво оценивали то, что происходит в нашей стране. (...) Когда нам внушали, что на Западе господствуют деньги и коварный капитализм, мы лишь смеялись. Что такое господство денег по сравнению с ужасами ГУЛАГа", - продолжает Щербакова, замечая, что последствия кошмаров сталинизма ощущались и годы спустя после того, как в 1956 году с ним было официально покончено.

Рассказывая историю своей семьи - до войны ее родители были убежденными коммунистами, - Ирина Щербакова говорит о том, что к смене политических взглядов в ее семье привели в первую очередь события "Большого террора" при Сталине, затем ужасы Второй мировой войны и в конечном итоге отрицание политики милитаризма после ее окончания. После создания еврейского государства Сталин надеялся распространить на него свое влияние, когда же надежды не оправдались, он развязал граничащую с паранойей охоту на еврейских "шпионов", которых стали клеймить как "не имеющих родины космополитов". По стране прокатилась волна увольнений и арестов - коснулась она и семьи Ирины Щербаковой.

Как замечает далее историк, страх перед новой войной был основным чувством советских граждан после окончания Второй мировой войны. И режим не мог этим не воспользоваться - Запад представлялся как угроза мирной жизни. "События в Будапеште (жестокое подавление восстаний в Венгрии советскими войсками в 1956 году. - Прим. ред.) лишь укрепили антиправительственные взгляды моих родителей", - говорит она.

Отвечая на вопрос журналистов о реакции советских граждан на кубинский кризис 1962 года - на Западе на фоне разногласий Москвы и Вашингтона всерьез говорили об угрозе Третьей мировой и на этот раз ядерной войны, - Ирина Щербакова рассказывает, что в СССР кризис воспринимался как какое-то приключение. "Фидель Кастро, Че Гевара - Куба имела нечто притягательное не только для "левых" на Западе, но и для нас. Но страха перед ядерной войной не было". Он появился лишь спустя годы, замечает она.

"Возможно, тогда советские люди испытывали совсем иной страх перед войной, - рассуждает историк, объясняя подобную реакцию. - Возможно, по сравнению с конкретным пережитым ужасом убийств и истребления людей людьми ядерная угроза была чем-то нереальным и абстрактным. Возможно, это было связано и с осознанием величины территории нашего государства. (...) И только Чернобыль годы спустя преподал нам важный урок". Кроме того, отмечает историк, в те годы советским гражданам приходилось ежедневно бороться за выживание, им было чего бояться помимо бомбы.

Полет Юрия Гагарина в космос в 1961 году мы восприняли как успех, говорит историк. "Для меня покорение космоса было связано с ощущением свободы" даже при том, что многие понимали: нельзя возлагать слишком большие надежды в связи с этим на изменения во внутренней и внешней политике. "Вспомните хрущевскую оттепель. С одной стороны, наметилась либерализация внутри страны. Гроб Сталина убрали из Мавзолея на Красной площади, в 1962 году вышел "Один день из жизни Ивана Денисовича" о буднях в сталинских лагерях. (...) Однако затем разразился кубинский кризис. И последовавшие за этим годы правления Брежнева были не менее противоречивыми", - добавляет Ирина Щербакова, упоминая как подписание Хельсинкских соглашений в 1975 году, так и ввод войск в Афганистан в 1979 году.

"По сути, аналогичную картину мы наблюдаем и сегодня: внутренняя политика Путина не соответствует проводимой им внешней политике. С одной стороны, Москва поддерживает тесные экономические связи с Западом, с другой - культивирует образ Запада как врага России".

Образ Запада как врага Советского Союза, постулаты холодной войны внедрялись в умы еще в школе, говорит Ирина Щербакова. Распад СССР, случившийся вскоре после объединения Германии, повлек за собой непростую эпоху - как в экономическом, так и в психологическом плане. "Представление о том, что Россия может быть сильной только в качестве большой империи, управляемой жесткой рукой, глубоко засело в умах наших граждан. С распадом империи этот идеал был поставлен под вопрос, что привело к повальному росту неуверенности, граничащей с психологической травмой".

Этому, по словам российского историка, способствовала и позиция Запада, который в своей риторике победителя считал, что выиграл холодную войну. "На протяжении многих десятилетий русский народ верил в то, что страна должна быть неприступной крепостью. Михаил Горбачев изменил эту точку зрения и положил конец холодной войне. И первым признаком надвигающихся изменений был полет немецкого летчика-любителя Маттиаса Руста с приземлением на Красной площади в мае 1987 года".

Долгое время, продолжает Щербакова, превалировала негативная оценка деятельности Горбачева. Со временем в умах произошла переоценка сделанного им - это касается в первую очередь интеллигенции.

Сегодня, продолжает она, недовольство курсом нынешней власти возрастает - это демонстрируют недавние акции протеста в крупных российских городах.

Ирина Щербакова не считает, что сегодня возможен возврат к реалиям холодной войны в отношениях между Россией и Западом. Сегодняшней России, говорит она, не хватает в первую очередь таких демократических ценностей, как независимая система правосудия. "Россия - не правовое государство. В политике царит право сильнейшего. Наметились попытки ввести цензуру в интернете". В политическом курсе Владимира Путина прослеживаются не только авторитарные черты, но и прямые напоминания об эпохе холодной войны. Это и высокопарные речи в поддержку власти от рабочих оборонных предприятий, и стремление заклеймить критиков режима как наймитов Запада.