Опасность глобальных проблем - от Палестины до климатических изменений - для человечества с каждым днем нарастает и становится все очевидней. Здравый смысл подсказывает, что решать их следует всем вместе, но как к этому прийти?

Тот факт, что история проживается вперед, а осознается назад, продолжает обеспечивать работой журналистов и историков, но одновременно помогает уйти от ответственности за сложное "сейчас". А ведь настоящее - это тоже история.

Стремление обнаружить смысл в настоящем моменте - "думать о настоящем с исторической точки зрения", как сказал Вальтер Бенджамин, - более насущная задача в мире, совокупность проблем которого требует новых идей и срочных и творческих решений. Мы уже потеряли много времени на некоторые из них: глобальное потепление, израильско-палестинский конфликт, распространение оружия, политическая стратегия борьбы с терроризмом... Возможно, нам осталось на решение этих и других проблем меньше времени, чем мы думаем.

Чего ждет наш мир? Простой ответ заключается в том, что мир ждет новых лидеров с пониманием глобальной ответственности. Такого понимания недостает почти повсюду: в США, в ООН, в Европе, в восходящих державах, таких как Китай, и в богатых ресурсами России и Иране. Этот ответ слишком прост, потому что отсутствие решений - вина не только тех, кто правит, но и несовершенных институтов, ненужных идей и разобщенной общественной этики.

В 2008 году еще не поздно начать ремонтные работы. По мере того как первое десятилетие XXI века подходит к концу, становится все более очевидно, что трансформационные процессы в мире невероятно - и даже беспрецедентно - сложны и масштабны по своему размаху, скорости и характеру. Практически во всех географических областях и сферах человеческой жизни напряженность и вызовы стали явным признаком глубоких структурных проблем, требующих скоординированного и сфокусированного внимания.

Десять тенденций

То, какие действия будут предприняты для решения проблем, определит ход событий 2008 года. Список всего из десяти наиболее существенных пунктов дает представление о масштабности стоящей перед нами задачи:

- постепенный переход мирового экономического и финансового влияния от Соединенных Штатов и Европы к Азии, прежде всего к Китаю;

- неизбежная и неотложная угроза глобальных климатических изменений;

- социально-экономические последствия глобализации (в том числе рост неравенства и опасность глобальных эпидемий);

- вооруженные конфликты, восстания и "замороженные" конфликты, часто сопровождающиеся гуманитарными кризисами (в числе которых Ирак, Афганистан, Дарфур, юго-восток Турции, Конго, Грузия, юг Таиланда, Западная Сахара);

- геополитические конфликты с большим деструктивным потенциалом (Иран, Израиль-Палестина, Косово-Сербия, Китай-Тайвань, Пакистан);

- кризис в странах, где уровень жизни особенно низок (Мьянма, Зимбабве, Северная Корея);

- проблемы, связанные с распространением ядерного оружия и другого оружия массового уничтожения, а также оружия ограниченного радиуса действия;

- изменение миропорядка, выражающееся в большей уверенности новых мировых держав в себе, что подкрепляется растущим стратегическим влиянием и/или "ресурсным национализмом" (Китай, Россия, Иран и Венесуэла) на фоне неразберихи и слабости власти в Соединенных Штатах;

- исламизм и другие формы радикализма, а также общая проблема появления глобальной политической идентичности ислама - названной Мализ Рутвен "божественным супермаркетом";

- последствия иммиграции и "движения людей" как для стран-отправителей, так и для стран-получателей во всех сферах политической, социальной и культурной жизни (и особенно проблема национальной идентичности и социального разнообразия);

- влияние новых технологий на человеческий опыт и формирование личности (интернет, мобильные телефоны, социальные сети);

- новая уязвимость демократии как идеи и как политической модели перед лицом авторитарных режимов и грубого воинствующего популизма.

Три противоречия

Одна из особенностей вышеперечисленного заключается в том, что многие из этих проблем становятся понятны только во взаимодействии с другими. Это можно проиллюстрировать на трех примерах.

Во-первых, сложность многих из десяти указанных проблем самих по себе - начиная с будущего Мьянмы и Палестины и заканчивая решением проблемы иммиграции и изменений климата - может вообще отбить охоту что-либо делать для их решения. Эти проблемы существуют уже так долго и столь много сил и факторов мешают их практическому решению, что люди задаются вопросом, возможно ли их решение в принципе. В то же время взаимозависимость этих проблем (так, Косово одновременно является межобщинной, межнациональной, региональной и глобальной проблемой) свидетельствует об их политической реальности. Когда у стольких действующих лиц есть свои интересы, только поиск компромисса может стать действенным противоядием отчаянию.

Во-вторых, стремительное распространение коммуникационных технологий приводит к тому, что люди начинают ощущать себя слабее и сильнее одновременно. Доступность информации и комментариев благодаря круглосуточным новостным службам систематически порождает безнадежное ощущение неподвластной человеку перегрузки, приводящее к зависимости от ненадежных и даже экстремистских источников. Если надо обрабатывать и отфильтровывать такой объем информации, почему бы не дать идеологам власти сделать за граждан их работу? И все равно эти идеологии, загоняющие в анклавы племенного согласия, увеличивают способность народа к расширению знаний, поиску новых способов призвать власть к ответу и к развитию собственных каналов социальной причастности и мобилизации.

В-третьих, общая современная ситуация все чаще характеризуется разрывом между индивидуальным и коллективным. Об этом ярко свидетельствует тот факт, что использование технологий часто разрушает социальные связи и в то же время их укрепляет. В более общем смысле, провал крупных социальных проектов и "грандиозных нарративов" политической идеологии сопровождается интенсивным поиском резервов, которые (например, в случае антиглобализационных, экологических и национальных движений) еще не нашли реальной политической основы. К тому же для этой эпохи характерно развитие всемирного общества потребления, стимулирующего индивидуальные амбиции.

На фоне этих противоречий и отсутствия идеологии, которая прояснила бы ситуацию и стала руководством для большинства граждан, активный поиск новых форм политического сообщества часто следует реакционным и расточительным путем. В результате мы имеем дело с разрозненными попытками найти адекватные решения глобальных проблем без правительственных структур, институтов, идеологии, этики и политического руководства, - факторов, играющих ключевую роль в разрешении этих проблем.

Мы как никогда, если говорить словами Канта, неизбежно едины с другими. Такое сочетание политической поляризации, галопирующего неравенства и несправедливости, соблазна догмы и доступности смертоносного оружия увеличивает опасность пренебрежения этой реальностью. "Всеобщее мы" - источник здравого смысла, но как нам к нему прийти? В канун 2008 года характеристика, данная Миньсинь Пэем китайской политической дилемме - "переходный период в тупике", представляется применимой ко всему миру.

Дэвид Хэйс - заместитель главного редактора сайта Open Democracy