Во Францию завезли 600 копий фильма Мела Гибсона "Страсти Христовы", который с исключительной жестокостью и во всех реалистических деталях повествует о последних двенадцати часах жизни Христа - от его ареста до смерти на кресте. Этот фильм, запрещенный к просмотру для детей до 12 лет практически во всем мире (кроме Италии), пользуется несомненным коммерческим успехом. С тех пор как 25 февраля лента вышла на американские экраны, она уже принесла прокатчикам более 310 млрд долларов.

С учетом себестоимости ленты (относительно невысокой по меркам Голливуда - 25 млн долларов), это огромный успех, но все же не рекорд: "Титаник" принес 600 млрд долларов. В Америке картина соберет 350 млн долларов. Фильм был показан также в десяти европейских странах, а также в Латинской Америке многих странах арабского мира. Лента произвела фурор в Дамаске и Ливане.

Споры, разгоревшиеся еще год назад, во время съемок фильма, достигли к моменту его выхода на экраны таких масштабов, что "Страсти" вполне обошлись без рекламной кампании. Американские еврейские ассоциации осудили картину за антисемитизм, что еще больше обострило полемику и гарантировало фильму успех. Но он не претендовал на статус блокбастера, так как не был ни "подростковой" картиной, ни мелодрамой, к тому же его герои говорили на арамейском и латыни.

Фундаменталист. Теперь Гибсон - влиятельный человек: он протолкнул проект, который был ему дорог, и фильм принес ему лично доход более чем в 100 млн долларов, так как он является одновременно и сценаристом, и режиссером и продюсером ленты. Но все в этом фильме говорит и даже кричит о том, что Гибсон снял "Страсти" не ради денег.

Ибо он считает свою ленту тем, кто в кино называется "авторским фильмом", в котором проявляется личность его создателя. И этот автор вдохновлен самим Богом, а точнее - христианским фундаментализмом. Хотя он напрямую не связан с сообществом католиков-традиционалистов из Братства св. Пия X, этих наследников кардинала Лефевра, он разделяет их идеи - неприятие "модернизированных" мессы и катехизиса, осуждение "реформаторского Второго Ватиканского собора.

Гибсон отрицает, что он антисемит, но его "Страсти" игнорируют усилия по примирению между католиками и иудеями, предпринятыми папами во второй половине ХХ веке, как и проведенную Вторым Ватиканским собором ревизию тезиса о "вине" еврейского народа за предание смерти Христа.

Таким образом, Гибсон вновь поднимает старый вопрос, являвшийся "нервом" антисемитизма на протяжении двух тысячелетий: кто убил Иисуса? На этот вопрос он также дает традиционный ответ, нисколько не считаясь ни с критическими истолкованиями Евангелия, ни с трудами католических богословов и светских историков, ни с плюрализмом интерпретации священных текстов. Это не его тема: важен только богооткровенный текст, рассматриваемый как истина в последней инстанции. Его сценарий - это самый что ни на есть традиционалистский синтез "истин", извлеченных из четырех Евангелий.

Идеология. Его проект - не исторический, а идеологический. То, что наивно показывает Гибсон, есть слепая вера, а не эпоха, а тем более не предсмертные муки реального исторического персонажа. Это фундаменталистская программа, недалеко ушедшая от близкой сердцу Буша идеологии возврата к Библии, программа, поддержанная медийной сетью Мердока-Берлускони, с которой тесно связан Тарак бен Аммар, распространитель фильма во Франции.

Что же обеспечило фильму такой успех, по крайней мере, в США, в странах латинской традиции и арабском мире? "Возможность спроецировать страдания на себя", - утверждает Тарак бен Аммар. Более точной формулы трудно себе представить: "Страсти" позволяют проникнуться идеологией мученичества, для которой критерием истины является количество крови, пролитой за "правое дело".

И в этом - самая большая опасность картины Мела Гибсона. В своем официальном заявлении по поводу выхода "Страстей" на экраны Конференция епископов Франции напоминает: "В этом фильме мы видим не столько лик Христа, сколько наши современные навязчивые идеи - тоска по злу, восхищение насилием, поиск виновных". Гибсон хочет придать мученичеству абсолютную ценность - не только эстетическую, но также эмоциональную и политическую. Что может оправдать все виды насилия.