Newsweek публикует статью, посвященную генералу Ратко Младичу, недавно попавшему в руки правосудия и ожидающему экстрадиции в Гаагу. "...Загадочная, почти мифическая фигура, крепко сбитый, краснолицый генерал с боевой психической травмой", - таким его запомнила автор статьи Джанин ди Джованни. Она описывает свою единственную личную встречу с Младичем зимой 1993 года в Лукавице: "Генерал при полном параде сидел в своем джипе и казался меньше, чем я ожидала. Я попросила об интервью. Глядя на меня ледяным взором, он, казалось, держал меня не за человека, а за представителя какого-то странного биологического вида. "Скажите журналистке, чтобы отошла от моей машины, пока я ее не переехал", - рявкнул он одному из своих прислужников. Больше я его никогда не видела".

В 1994 году совершила самоубийство дочь Младича. "Анна покончила с собой при загадочных обстоятельствах... Но что бы ни заставило ее наложить на себя руки, сделала она это выразительно - застрелилась из любимого пистолета отца". Люди из ближнего круга Младича "говорят, что именно смерть Анны, вероятно, подтолкнула его к еще большей жестокости", продолжает Джанин ди Джованни. "Некоторые думают, что он сошел с ума, - рассказал ей один из соратников Младича, скрывающийся за псевдонимом Йован. - Жизнь Младича делится на две половины - до и после смерти Анны. Он так и не оправился. Это был сломленный человек". "Как развивались бы события, если бы Анна вместо того, чтобы покончить с собой, попросила бы отца прекратить убийства?" - задается вопросом журналистка. Спустя год после трагического события случилась бойня в Сребренице.

"Даже на фоне других балканских зверств Сребреница предстает особенно черным пятном европейской истории. В 1993 году... вроде бы находившуюся под защитой войск ООН Сребреницу беспрестанно обстреливали артиллерийским огнем, хирурги работали без анестезии, и ни одному гуманитарному конвою не удалось пробить блокаду... Три года спустя, в неослабевающую летнюю жару, когда сербские войска захватили город, из него бурным потоком устремились беженцы, разнося жуткие истории об убийствах, изнасилованиях и голоде".

"Так почему же так много времени ушло на поимку этого стареющего, больного человека?" - вопрошает автор. По мнению профессора Белградского университета Зорана Драгисича, авторитетного специалиста по истории поисков Младича, генерала "защищали сербские агенты в армии и органах безопасности". Три года назад его видели в захолустной деревушке, но беглеца предупредили, и "к тому времени, когда туда прибыли представители власти, его и след простыл". Однажды некий белградец сообщил о подозрительном жильце, въехавшем в соседнюю квартиру. Он выходил только по ночам. "Как было объявлено впоследствии, это был Младич. Но когда полиция, преодолев чинимые приверженцами Младича препятствия, прибыла на место, генерал уже ушел". Что касается назначенного США и Сербией вознаграждения за поимку Младича, то, как сказал ди Джованни неназванный серб, "тот, кто получит вознаграждение, примерно через две минуты после этого умрет. Не забывайте, до сих пор много людей, которые считают Младича героем".

Невероятные истории о том, как Младич уходил от преследования, породили множество конспирологических теорий, напоминает ди Джованни. Поговаривали, что он заключил сделку с американским дипломатом Ричардом Холбруком, пообещавшим избавить его от "длинных рук Гааги" в обмен на сотрудничество; что в обмен на иммунитет по завершении войны Младич отдал американцам Краину. Вдова Холбрука эту информацию решительно опровергла. Наконец, некоторые полагают, что сербское правительство всегда располагало информацией о местонахождении Младича, но сдать его Международному трибуналу по бывшей Югославии решило только сейчас: "на кону было слишком много денег".

"Балканские войны нанесли рану не только народу Боснии, сербам, хорватам и мусульманам, но всей Европе, опозоренной собственным бессилием перед лицом массового убийства", убеждена ди Джованни. В Сербии многие "говорят о поимке Младича с надеждой. Они хотят положить конец почитанию идолов прошлого... При 20-процентной безработице и целом поколении деморализованных войной и ее последствиями молодых сербов люди, естественно, хотят перемен. И перемены, возможно, не за горами".